6.6. Чэнь Хао, Мэн-ши, Цзя Линь и Мэй Яо-чэнь понимают это место совершенно иначе. Они относят слово «форма» («син») к противнику, и, таким образом, вся фраза Сунь-цзы толкуется, говоря словами Мэй Яо-чэня, так: «Место жизни и смерти противника я вижу и узнаю по его форме». Не могу присоединиться к этому толкованию по двум соображениям. Во-первых, совершенно такое же словосочетание «синчжи» уже раз встретилось у Сунь-цзы – в главе V, в словах «когда тот, кто умеет заставить противника двинуться, показывает ему свою определенную форму, противник обязательно идет за ним». Там смысл этого словосочетания не вызывает никаких сомнений. Зачем же здесь придавать ему новое и грамматически очень натянутое значение? Во-вторых, общий контекст этого слова и в особенности этого раздела имеет в виду не пассивное состояние ведущего войну, а его активные мероприятия. Всюду речь идет о выяснении «пустого» и «полного» у противника и выяснении именно не путем наблюдения, а посредством действий: умения пользоваться «полным» и «пустым» у себя. В этом весь смысл, все содержание главы.
Таким образом, уже по этому одному толкование указанных комментаторов не может быть принято.

7.1. Можно было бы при переводе переставить местами словосочетания «хэ цзюнь» и «сюй чжун», т. е. сказать не «формирует армию и собирает войска», а «собирает войска и формирует армию». Мэй Яо-чэнь именно так и толкует эти два словосочетания. Чжан Юй выражение «сюй чжун» понимает как «..», т. е. в смысле «собирает войско и придает ему боевой порядок». Это толкование было бы вполне приемлемым, если бы Чжан Юй раскрывал так содержание выражения «сюй чжун», но он на деле не раскрывает его, а повторяет его буквально, т. е. дает те же слова «собирает войско» и к этому присоединяет совершенно новое словосочетание – «придает ему боевой порядок». Реально это верно, но в тексте этого нет. Также очень искусственно толкование Ван Чжэ, который считает, что выражение «формирование армии» касается формирования обычного состава «трех армий», т. е. 37 500 человек, «собирание же войска» указывает на сбор двойного состава, т. е. 75 000 человек.

7.2. Слово «хэ» толкуется как «цзюнь мынь», т. е. «лагерные ворота», которые так и назывались «хэ мынь». Наименование «ворота мира», которое придано лагерным воротам, иногда предлагают понимать как указание на мир и согласие, царящие или долженствующие царить в лагере между командирами и солдатами (Сорай, цит. соч., стр. 141). Вряд ли это так. Гораздо естественнее, как мне кажется, видеть в этом названии проявление табу, накладываемое в известных случаях на некоторые слова, так что нередко что-либо называется своею противоположностью, как, например, «жизнь» вместо «смерть», «порядок» вместо «беспорядок» и т. п. Поэтому «ворота мира» по существу означают «ворота войны».

7.3. Выражение «вэйцзи» комментаторы толкуют очень различно. По Ван Чжэ, это топливо, соль, овощи и лесоматериалы; но первые три вида снабжения входят в состав провиантского обоза, четвертое входит в обоз с боевым снаряжением. Чжан Юй и Ду Му считают, что здесь речь идет об имуществе, но в таком смысле это словосочетание вообще не встречается.
Существует мнение, что под этим выражением следует разуметь сено, фураж, но выражение «вэйцзи» в таком значении не встречается. Поэтому я остановился на толковании Лю Иня, который, основываясь на точном значении этих слов, считает, что здесь речь идет о запасах вообще – как боевого снабжения, так и провианта, наличие кото рых обеспечивает бесперебойное пополнение как боевого, так и провиантского обоза армии.

7.4. Некоторые комментаторы дают различные объяснения этим словам Сунь-цзы. Так, например, Цао-гун и Чжан Юй считают, что выражение «спокоен и медлителен как лес» следует понимать в свете ранее высказан– ной мысли о том, что полководец не сдвигается с места, не видя перед собой обеспеченной выгоды. Следовательно, «медлительность», о которой здесь упоминает Сунь-цзы, есть медлительность, обусловленная именно этим. Не следую этому комментарию потому, что полагаю, что при таком понимании «медлительность» придется понимать как пассивность, как негативное качество, в то время как по всему ходу рассуждения и особенно в свете предыдущей фразы об обмане на войне не подлежит сомнению, что все перечисленные качества являются позитивными и говорят о той или иной форме активности. Мэн-ши и Ду Му полагают, что медлительность в продвижении есть проявление осторожности, следствие боязни нападения. Но при таком толковании понятие медлительности суживается до понятия медленности движения, в то время как речь идет не о движении, а о действиях в широком смысле этого слова.
Выражение «вторгается и опустошает как огонь» Ли Цюань толкует в смысле предания огню и мечу всего, находящегося на неприятельской территории. Но это толкование переносит центр тяжести в словосочетании «циньлио», которое мы передаем русским «вторжение», на второй элемент – «лио» – «грабить» и сводит все выражение к смыслу «грабеж и опустошение». Разумеется, это всегда имело место в войнах и в эпоху Сунь-цзы, но никогда не являлось для Сунь-цзы основным содержанием войны. Точка зрения Сунь-цзы на этот предмет очень ярко выражена в его словах: «Лучше сохранить взвод противника, чем разгромить его».
Поэтому, как мне кажется, правильнее толковать выражение «циньлио», как боевую операцию вторжения на территорию противника или в место расположения его армии, операцию, конечно, соединяемую с истреблением его человеческой силы и грабежом.

7.5. Это место трактата толкуется весьма различно. Причина – воэможность различно понимать словосочетание «фынь-чжун» и "фынь-ли. Я остановился на том понимании, которое приведено в переводе и комментарии. Но Хэ Янь-си и Мэй Яо-чэнь полагают, что здесь речь идет о разделе награбленного имущества между своими солдатами, о разделе захваченных земель между своими вассалами. Мне кажется, что такое толкование не обосновано ни грамматикой, ни смыслом. Словосочетания «фынь-чжун» и «фынь-ли» по общему складу фразы должны быть одного типа.
Второе из них дает ясную картину сочетания глагола с прямым дополнением «распределять выгоды». Так как здесь речь идет о земле, ясно, что под словом «ли» подразумевается «ди-чжи ли» или просто «ди ли», т. е. выгодное местоположение, удобная позиция, важный стратегический пункт.
И тогда все словосочетание получает такой смысл: «при занятии территории противника занимают своими частями важнейшие со стратегической точки зрения пункты». Это правило настолько очевидно, что оно соблюдалось и соблюдается во всех странах и во всех войнах.
Если это так, то понимание первого словосочетания уже тем самым предрешается. Грамматически это тоже должно быть сочетание глагола с прямым дополнением, т. е. не разделять что-либо между своими войсками, а разделять свои войска, что опять-таки является общим правилом при «грабеже селений», т. е. когда во все стороны направляют отряды для фуражировки или для опустошения земель противника.

7.6. Ду Му дает другое толкование этого места. Он считает, что во время ночного боя зажигать много факелов и бить во множество барабанов невозможно, так как ночной бой обычно происходит не на открытом широком месте, а на тесном пространстве; ночной бой это не генеральное сражение, а вылазка, налет и т. п. Кроме того, это и небезопасно, так как открывает противнику свое расположение. Поэтому Ду Му считает, что здесь речь идет о другом. Построение китайской армии в древности напоминает шахматную доску, между клетками которой идут проходы. На местах скрещений этих проходов всюду заранее устанавливаются факелы. По сигналу барабана с дозорной вышки, оповещающему о приближении противника, эти огни немедленно зажигаются, и весь лагерь освещается.
Это предотвращает суматоху и беспорядок; солдаты могут легко построиться в боевой порядок и встретить противника в полной готовности. Это толкование, весьма на первый взгляд правдоподобное, тем не менее не может быть принято по трем соображениям. Во-первых, тогда нужно как-нибудь подобным же образом объяснить и вторую часть фразы – о большом количестве знамен в дневном бою, что сделать вряд ли возможно. Во-вторых, при таком объяснении трудно дать удовлетворительное толкование словам «..» В-третьих, исторические примеры свидетельствуют, что к такому приему обмана противника полководцы на Востоке прибегали.

7.7. Выпускаю при переводе cлова «..» как несомненно лишние: они повторяются в конце, где они вполне на месте.

Глава 8
. Слова, заключенные в скобки, представляют буквальное повторение начала VII главы и здесь явно излишни.

8.1. Цзя Линь толкует это место по-своему. Он считает, что в словах Сунь-цвы речь идет о соединении в управлении народом метода наград с методом наказаний. При одном всегда необходимо и другое. Но это толкование совершенно неуместно, так как такие понятия, как «награда», «наказание», «выгода», «вред», у Сунь-цзы играют роль совершенно точных терминов, обозначающих именно то, что они обозначают.
Поэтому никакой надобности в обозначении одних понятий другим термином нет.

8.2. Иероглиф, употребляемый для обозначения слова «синь» – «правдивость», «доверие», «вера,» по мнению Ду Му, приходится здесь считать заместителем иероглифа «.», которым обозначается слово, также звучащее «синь» и значащее «протягивать-ся», «проводить-ся». В таком своем значении этот иероглиф противопоставляется иероглифу «.», обозначающему слово «цюй» – «сгибать-ся», «надламывать-ся». В данной фразе трактата этим словом Сунь-цвы, очевидно, хочет выразить ту мысль, что при умении принимать в расчет одинаково и пользу и вред все старания не «оборвутся по середине», на полдороге, а «приведут к концу», доведут до результата.

8.3. Останавливаюсь на таком общем толковании этого места, так как считаю, что попытки комментаторов подставлять под слова Сунь-цвы конкретные приемы и методы действий вряд ли обоснованы. Именно поэтому они все и говорят о разных вещах. Во фразе «подчиняют себе князей вредом» одни видят привлечение на свою сторону важнейших сановников соседнего государства; другие считают, что речь идет о засылке своих агентов, которые дезорганизуют управление, третьи полагают, что тут говорится о посылке шпионов, сеющих рознь между правителем и народом; четвертые думают, что дело сводится к направлению к соседнему князю искусных мастеров, которые подбивают князя на большие и роскошные постройки, что приводит к истощению его казну; наконец, некоторые считают, что здесь может идти речь об отправлении соседнему князю в подарок красавиц, которые отвлекали бы князя от дел правления. Короче говоря, комментаторы перечисляют ряд конкретных мер, направленных во вред соседнему государству, и, конечно, список таких мер может быть еще продолжен. Сунь-цзы же вообще остается на почве общих принципов и поэтому так же следует понимать и это его высказывание.
Так же трудно признать и то толкование слова "е", которое дают комментаторы. Так, например, Ду Му и Чжан Юй полагают, что в фразе Сунь-цзы «заставляют служить себе делом» содержится тот смысл, что, если моя страна богата и ее мощь велика, соседние государства сами покорятся. Но, как совершенно правильно замечает Сорай, при таком толковании слово "е" приходится понимать, как сельский труд, сельское хозяйство, которые служили основой всего богатства страны. Но вряд ли можно придавать этому слову такое значение. Ду Ю полагает, что под словом "е" подразумеваются строительные работы, изготовление предметов роскоши или «музыка», т. е. устройство всяких празднеств. Это толкование, во-первых. очень натянуто, во-вторых, делает непонятным глагол "и". Ван Чжэ, ссылаясь на фразу из Цзо-чжуань «..», полагает, что под словом "е" следует подразумевать действия армии. Но, как опять-таки правильно замечает Сорай, в этом месте Цзо-чжуань слова «е цзи» образуют одно сложное слово со смыслом «уже» (ср. Сорай, цит. соч., стр. 188). Поэтому я и считаю, что в этом месте трактата либо вкралась позднейшая вставка, так как совершенно достаточно первой фразы, говорящей о действии вредом, и третьей фразы, говорящей о выгоде; либо же если и принимать эту вставку, то толковать слово "е" именно в смысле «дело», обнимающем собой одинаково понятие и выгоды и вреда. На такое понимание наталкивает, во-первых, контекст: Сунь-цзы только что установил положение,что во всякой выгоде есть свой вред, а во всяком вреде – своя выгода,поэтому вполне возможно в его устах и такое обобщающее понятие; во-вторых, на такое понимание наталкивает само местоположение этой фразы: она помещена по середине между фразой о вреде и фразой о выгоде.

8.4. Сорай полагает, что «пять опасностей», о которых упоминает в этой фразе Сунь-цзы, и есть те «пять выгод», о которых он говорил выше. Сорай объясняет дело так: «Когда не знают эти пять опасностей, они становятся опасностями. Но если, зная эти опасности, принимать по отношению к ним меры, они становятся выгодой» (цит. соч., стр. 190).
Считаю это толкование совершенно неприемлемым, так как, рассуждая о «пяти опасностях», Сунь-цзы имеет в виду те опасности, которые обусловливаются личными качествами полководца; все же предыдущее рассуждение о выгодах, как это явствует с полной очевидностью из самого текста, имеет в виду выгоды вообще – в любом аспекте. Толкование Сорая идет вразрез со всем предыдущим текстом и свидетельетвует только о том, что и он оказался завороженным этим словечком «пять» в выражении «пять выгод», заставившим комментаторов идти на всякие натянутые и противоречивые толкования, лишь бы отыскать где-нибудь именно «пять выгод». Я не говорю уже о том, что невозможно вообще слово «опасность» считать заменителем слова «выгода». Сунь-цзы видит взаимоотношение этих двух понятий, но ему никогда не приходит в голову отрицать за каждым элементом этого отношения свое собственное значение и именно – противоположное другому.

9.1. Перевожу слово «шэн» так, как предлагают все комментаторы, объясняющие его либо как «ян» – «солнечный», либо как «сян ян», – «обращенный к солнцу». Ду Му говорит «мянь нань» – «обращенный к югу», Чэнь Хао толкует, как «сян дун» – «обращенный к востоку». Сорай объединяет оба эти толкования и дает «обращенный на юго-восток».

9.2. Ду Му и Чжан Юй указывает, что в некоторых изданиях Сунь-цзы на месте иероглифа «.» стоит иероглиф «.». Тогда надо было бы перевести не «при бое с противником, находящимся на возвышенности», а «веди бой, спускаясь вниз», т. е. сверху вниз. Сорай считает, что этот вариант правильнее, так как в этом случае получается более выдержанная грамматическая конструкция всего предложения и логическая связь. Вполне допускаю эту версию, но не считаю возможным взять ее в основу перевода, так как подавляющее большинство читателей Сунь-цзы понимали его так, как это дано в русском переводе. И даже Ду Му и Чжан Юй, приводящие этот вариант, сами дают толкования в том смысле, как это переведено.

9.3. Сорай утверждает, что данную фразу понимают двояко: одни комментаторы считают, что речь идет о позиции, занимаемой у реки до переправы, другие полагают, что дело идет о позиции, занимаемой после переправы. Сам Сорай присоединяется к первому толкованию. Но я не мог обнаружить у некоторых из перечисленных комментаторов, якобы сторонников первого понимания, явственных указаний на то, что они именно так понимают Сунь-цзы. Например, Чжан Юй говорит следующим образом: «..». Словосочетание «го шуй» следует передать по-русски словами «переходить реку». Далее он говорит:«..». Как перевести слова «цюй шуй» иначе, как словами «отходить от реки»? Нельзя «отходить» от места, до которого еще не дошли. Если следовать Сораю, то нужно было бы перевести эти слова так: «не доходя до реки». Но перевести глагол «цюй», как «не доходить», вряд ли возможно. Поэтому утверждение Сорая, что Чжан Юй является сторонником версии «до переправы» неверно. И так же сомнительны в этом смысле комментарии и некоторых авторов. Поэтому я и счел возможным остановиться на том же понимании глагола «цзюэ», что и в словосочетании «цзюэ шань». Если это последнее следует перевести «перейдя горы», то и первое нужно перевести «перейдя реку». Сорай указывает, что невозможно предписывать войску, переправившемуся через реку, занимать позицию в некотором отдалении от реки: в зависимости от условий как раз может быть выгодно занять позицию именно у самой реки.
Это замечание было бы верно, если бы противник находился впереди. Но у Сунь-цэы ясно подразумевается такая ситуация, когда противник находится за рекой и вся цель маневра заключается в том, чтобы вызвать его на переправу. Поэтому я остановился на толковании Чжан Юя, понятом согласно точному смыслу его слов.

9.4. Иероглиф «.» толкуется обычно, как место на берегу моря, пропитанное морской солью, т. е. как топкое место у моря. Считаю, что выражение «чицзэ» можно передать одним словом «болото», т. е. взять это сочетание как одно общее понятие, охватывающее вообще все виды топких мест.

9.5. Слова «сы» и «шэн» Ду Му и Чжан Юй толкуют, как «низкое место» и «высокое место». Сорай возражает, считая, что в таком случае это есть повторение уже сказанного, и предлагает «сы» понимать как место безводное и лишенное всякой растительности, «шэн» – как обратное.
Он считает, что иметь местность с водой и растительностью перед собой невыгодно, так как это служит препядствием во время боя; иметь же такую местность сзади себя – выгодно, поскольку она может служить естественным укрытием. С точки зрения китайской стратегии это правильно, но другие комментаторы дают иные толкования, также вполне приемлемые. Я остановился на толковании Ду Му и Чжан Юя, которое мне кажется более правильным в связи с общей идеей Сунь-цзы о выгодности боя на наклонной местности; кроме того, через несколько строк сам Сунь-цзы совершенно ясно говорит о том, что справа и позади себя нужно иметь возвышенность.

9.6. Слова «четыре императора» доставляют много хлопот комментаторам. Китайская историческая традиция говорит о периоде «пяти императоров» глубокой древности, но эти «императоры», первым из которых был Хуан-ди, считающийся этой традицией основателем китайского государства (2696 – 2597 гг. до н. э.), следовали друг за другом, и Хуан-ди, следовательно, не мог с ними бороться. Ввиду этого Мэй Яо-чэнь, Ван Чжэ и Хэ-ши считают, что здесь имеет место ошибка в знаке: вместо император, должен быть знак – войско. В таком случае речь шла бы о победе Хуан-ди не над «четырьмя императорами», а над «четырьмя армиями». Цао-гун, Ли Цюань, Чжан Юй и другие принимают текст так, как он здесь переведен. Действительно, в древнем начертании (в почерке Дачжуань) иероглифы «.» и «.» мало похожи друг на друга. Однако эти споры по существу совершенно излишни, так как важнее то, что здесь стоит число «сы» – «четыре», которое всегда может указывать на «четыре стороны», что означает «все стороны». Поэтому сказано ли, что Хуан-ди победил «четырех императоров» или «четыре армии», все равно это имеет только один общий смысл: победа над всеми вокруг. Поскольку же свидетельство предания, что Хуан-ди «объединил Китай», покорив всех «чжухоу» – князей отдельных местностей, исторически означает возвышение одного из племенных вождей над другими и образование какого-то племенного союза, постольку лучше принять версию «четыре императора», т. е. окрестных племенных старейшин.

9.7. Цао-гун толкует слово «ши» как «гао», т. е. «высокое место», «возвышенность». Считаю, что Сорай делает правильнее, предлагая понимать это слово в смысле «цзянь» – «крепкий», «твердый».

9.8. Каждый комментатор несколько по-своему описывает признаки каждой из этих местностей. Между ними есть, конечно, некоторые разногласия. Но все эти описания различаются главным образом в деталях. Поэтому я беру для объяснения этих терминов только одно толкование – Чжан Юя, кажущееся мне наиболее точным.

9.9. Слово «йо» употребленное здесь Сунь-цвы, мало понятно, что открывает простор различным догадкам. Из всех предложенных комментаторами толкований выбираю толкование Чэнь Хао, объясняющее это слово через выражение «цюй жо» – «быть надломленным», быть обессиленным".

9.10. В версии текста, принимаемой Лю Инем (в его «..»), последная часть абзаца имеет совершенно другой вид:«..», т. е. «если они убивают лошадей и едят их мясо, значит, у них нет больше продовольствия; если они развешивают свои котелки (в которых готовят пищу) на деревьях (т. е. бросают их за ненадобностью) и не идут в лагерь (т. е. с отчаянья уже не стремятся укрыться в укрепленном месте), значит, они – доведенные до крайности разбойники». Однако эта версия мне кажется мало вероятной, так как в этом случае оставалось бы странным, почему говорится о том, что убивают коней, а не волов, служивших для перевозки снаряжения; кроме того, знак «.», по Шовэню, обозначает не котелок для варки пищи, а именно кувшин для вина.
Переведенная мною версия дается во всех прочих изданиях трактата и принимается такими авторитетными знатоками Сунь-цзы, как Ду Ю, Мэй Яо-чэнь, Ван Чжи, Чжан Юй.
Кстати отмечу, что предыдущая фраза «..», переведенная мною: «если его командиры бранятся, значит, солдаты устали», т. е. со вставкой «солдаты», другими комментаторами, например Ду Ю, понимается иначе: «Если его командиры бранят (своего командующего), значит, они устали».